Ветер странствий Николая Рубцова

   В этом году исполняется 80 лет со дня рождения нашего вологодского поэта Николая Рубцова. Он прожил совсем короткую жизнь, но оставил после себя немало стихов, которые читали, читают и будут читать всегда. Он вложил в них все свои силы, свою любовь, свою душу. Так давайте сегодня вспомним человека, который жил поэзией.
   Николай Михайлович Рубцов родился 3 января 1936 г. в поселке Емецк Архангельской области. В их семье было шестеро детей (3 девочки – Надежда, Галя, Надя - и 3 мальчика – Алик, Коля и Боря.). Через полгода после рождения Коли семья переехала в г. Няндома (Архангельская обл.). Там они прожили 2 года и там, в семье Рубцовых, начались страшные утраты. В 1940 г. умерла старшая дочь Рубцовых 17-ти летняя Надя. В 1941 г. ушел на фронт отец Коли Михаил Андрианович, глава семейства, и больше о нем никто ничего не слышал. Долгое время считалось, что он погиб на фронте, но на самом деле он выжил. В 1944 г., после ранения, полученного в бою, он вернулся в Вологду. Долго искал своих детей, но из-за утери документов в детдоме, найти их не смог. Встреча Николая с отцом состоялась только в 1955 г., когда Николаю было уже 19 лет.
   В детстве будущий поэт лишился еще и матери: Александра Михайловна тяжело заболела и умерла в 1942 г. Позже, уже став взрослым, Рубцов писал о случившемся так:
   «Шел первый год войны. Моя мать лежала в больнице. Старшая сестра, поднимаясь задолго до рассвета, целыми днями стояла в очередях за хлебом, а я после бомбежек с большим увлечением искал во дворе осколки и, если находил, то гордился ими и хвастался. Часто я уходил в безлюдную глубину сада возле нашего дома, где полюбился мне один удивительно красивый алый цветок. Я трогал его, поливал и ухаживал за ним всячески, как только умел. Об этом моем занятии знал только мой брат, который был на несколько лет старше меня. Однажды он пришел ко мне в сад и сказал: «Пойдем в кино?». – Какое кино?» - спросил я. «Золотой ключик, - ответил он. «Пойдем», - сказал я.
   Мы посмотрели кино «Золотой ключик», в котором было так много интересного, и счастливые возвращались домой. Возле калитки нашего дома нас остановила соседка и сказала: «А ваша мама умерла». У нее на глазах показались слезы. Брат мой заплакал тоже и сказал мне, чтоб я шел домой. Я ничего не понял тогда, что такое случилось, но сердце мое содрогнулось и теперь часто вспоминаю я то кино «Золотой ключик», тот аленький цветочек и соседку, которая сказала: «А ваша мама умерла…»
    История с аленьким цветочком воплотилась у поэта в прекрасное стихотворение:

Домик моих родителей
Часто лишал я сна.
- Где он опять, не видели?
Мать без того больна. -
В зарослях сада нашего
Прятался я как мог.
Там я тайком выращивал
Аленький свой цветок.
Этот цветочек маленький
Как я любил и прятал!
Нежил его, - вот маменька
Будет подарку рада!
Кстати его, некстати ли,
Вырастить все же смог...
Нес я за гробом матери
Аленький свой цветок.

    Вскоре после смерти матери Николая, в этом же году, умирает и самая младшая сестра в семье, ее тоже звали Надей и ей было всего семь месяцев. Дети остаются сиротами. Старших забирают к себе родственники Рубцовых, а младших – Колю и Борю отправляют в детский дом. Через какое-то время их с братом переводят в другой детский дом, за сотни километров от родного села – в село Никольское Тотемского района Вологодской области. Приютом для сирот служил обыкновенный бревенчатый дом. Так поэт оказался в нашей области и всю свою жизнь своей родиной он считал именно вологодчину. Позднее, вспоминая детство, он напишет так:

Мать умерла.
Отец ушёл на фронт.
Соседка злая
Не даёт проходу.
Я смутно помню
Утро похорон
И за окошком
Скудную природу.

Откуда только —
Как из-под земли! —
Взялись в жилье
И сумерки, и сырость.
Но вот однажды
Всё переменилось,
За мной пришли,
Куда-то повезли.

Я смутно помню
Позднюю реку́,
Огни на ней,
И скрип, и плеск парома,
И крик «Скорей!»,
Потом раскаты грома
И дождь… Потом
Детдом на берегу.

Вот говорят,
Что скуден был паёк,
Что были но́чи
С холодом, с тоскою, —
Я лучше помню
Ивы над рекою
И запоздалый
В поле огонёк.

До слёз теперь
Любимые места!
И там, в глуши,
Под крышею детдома
Для нас звучало,
Как-то незнакомо,
Нас оскорбляло
Слово «сирота».

Хотя старушки
Местных деревень
И впрямь на нас
Так жалобно глядели,
Как на сирот несчастных,
В самом деле,
Но время шло,
И приближался день,

Когда раздался
Праведный салют,
Когда прошла
Военная морока,
И нам подъём
Объявлен был до срока,
И все кричали:
— Гитлеру капут!

Ещё прошло
Немного быстрых лет,
И стало грустно вновь:
Мы уезжали!
Тогда нас всей
Деревней провожали,
Туман покрыл
Разлуки нашей след…

    Рубцов был от природы мальчиком застенчивым, учился хорошо. Много читал, пытался писать стихи. Он прожил в детском доме до 14 лет. Затем отправился в Тотьму в лесотехнический техникум. Но там учеба не сильно его интересовала. Начитавшись книг о морских путешествиях, он буквально  бредил морем и хотел стать моряком. Он отправился в Ригу, где было мореходное училище. Но туда не приняли Николая, потому что ему не было 16-ти лет. И он вернулся назад в Никольское, но не сдался. В 16 лет он приезжает в Архангельск, где сразу попадает кочегаром на рыболовецкое судно. А в 1955 г. он уже живет в Ленинграде и оттуда уходит в армию.

   Он 4 года служит на флоте, на эскадронном миноносце. Сослуживцы запомнили матроса Рубцова веселым и общительным. Он был неразлучен с гармонью, играть на которой научился самостоятельно еще в детдоме. Пока служил на флоте, он, конечно, писал стихи, и впервые его стихи стали издаваться в газетах. Службу Рубцов закончил в 1959 г. и сразу встал вопрос: куда же поехать? Начинающий поэт решил отправиться в Ленинград. Нашел там работу – устроился кочегаром на Кировский завод.

…Пахло угольным угаром, лезла пыль в глаза и рот.
А у ног горячим паром шлак парил как пароход.
Как хотелось, чтоб подуло ветром палубным сюда…
Но не дуло. Я подумал: «И не надо! Ерунда»
И с таким работал жаром, будто отдан был приказ,
Стать хорошим кочегаром мне, ушедшему в запас.

   Осенью 1961 г. его стихи вошли в сборник «Первая плавка», составленный из стихотворений рабочих с завода.
   В Ленинграде Рубцов не только работал, но и получал образование. У него было закончено лишь 7 классов школы, поэтому, чтобы завершить образование, он отправляется доучиваться в вечернюю школу. Закончив ее экстерном, он решает поступать в Литературный институт. На творческом экзамене он представил свою самодельную книжку «Волны и скалы», в которую вошли 38 стихотворений.

   А Таким его запомнили в институте:
   «Среднего роста. Худой. Небольшое, чуть удлиненное лицо. Глаза небольшие. Умные. Фиксирующие все. Неопределенного рисунка и цвета костюм. Темное пальто, легкое осеннее. Кепка. Потрепанные ботинки, узконосые… Серо-белый шарф на шее. Голос глуховатый, слова редкие. Больше молчит, чем беседует. Любит слушать чужие стихи. Никогда не критикует. Молчит»
   «Дешевенький и уже не новый костюм, валенки и – что особенно привлекло внимание – шарф на шее, серенький, не новый, который он не снимал в помещении… Был он невелик ростом и очень худ, с тонкими чертами лица. И щеки и лоб… были бледны, глаза глядели сосредоточенно и одновременно застенчиво, робко, мягко… И настороженно… говорил негромко, отрывисто, как бывает с нервно организованными натурами»
    Николай Рубцов поступил в институт в 1962 г., но уже через год он переходит на заочное обучение и большую часть времени начинает проводить не в Ленинграде, а дома, в Никольске. Он очень любил свою родину и этой любви посвящено немало стихов. Рубцов много ездил, и многое повидал, но любил всегда только вологодчину. Он любил ходить пешком, смотреть на облака над головой и деревенские дороги.

Высокий дуб. Глубокая вода.
Спокойные кругом ложатся тени.
И тихо так, как будто никогда
Природа здесь не знала потрясений!

И тихо так, как будто никогда
Здесь крыши сел не слыхивали грома!
Не встрепенется ветер у пруда,
И на дворе не зашуршит солома,

И редок сонный коростеля крик...
Вернулся я — былое не вернется!
Ну что же? Пусть хоть это остается,
Продлится пусть хотя бы этот миг,

Когда души не трогает беда,
И так спокойно двигаются тени,
И тихо так, как будто никогда
Уже не будет в жизни потрясений,

И всей душой, которую не жаль
Всю потопить в таинственном и милом,
Овладевает светлая печаль,
Как лунный свет овладевает миром...

   Николай Рубцов часто приезжал в Никольское. В 60-е годы село было не только домом поэта, но и творческой лабораторией. Именно там он написал большинство своих стихов. Однако, местные жители не понимали тогда, что рядом с ними живет не просто Коля Рубцов, не просто знакомый или сосед, а настоящий русский поэт. В 1968 году Николай последний раз посещает любимую Николу. Весной 1969 г. он заканчивает Литинститут и практически в это же время у него наконец-то появляется свое жилье – поэту выделяют однокомнатную квартиру в Вологде. Дом, где жил Рубцов находится на улице Яшина.
   Денег, которые Рубцов зарабатывал, издавая стихи, не хватало. Он часто менял профессии. За свою жизнь он был слесарем-сборщиком, шихтовщиком, литконсультантом, кочегаром, рубил лес, писал статьи в газеты. Когда жил в деревне, собирал грибы и ягоды на продажу. И всегда говорил: «Были бы у меня средства, я бы никогда не печатал свои стихи…»
    Несмотря на это, жизнь Рубцова вроде бы налаживалась: была своя квартира, он собирался снова жениться, его стихи привлекали к себе все больше внимания. В 1970 г. выходит его книга «Сосен шум». Он готовит к печати другую книгу стихов, которая будет называться «Зеленые цветы». Но вдруг поэт предсказывает свою смерть.

Я умру в крещенские морозы
Я умру, когда трещат березы
А весною ужас будет полный:
На погост речные хлынут волны!
Из моей затопленной могилы
Гроб всплывет, забытый и унылый
Разобьется с треском, и в потемки
Уплывут ужасные обломки
Сам не знаю, что это такое...
Я не верю вечности покоя!

   Так и получилось: он умер в собственной квартире в ночь с 18 на 19 января 1971 г. Жизнь поэта внезапно оборвалась, когда ему было 35 лет.
   При жизни Рубцова вышли в свет 4 тоненькие книжечки его стихотворений общим тиражом 40 тыс. экземпляров, а после смерти тираж его книг превысил 5 млн. Его стихи даже переведены на другие языки (английский, немецкий, венгерский, румынский, вьетнамский). Многие из них стали песнями. Ему посвящают стихи и другие поэты:

Зачем нам надобен Рубцов,

Его задумчивое слово?

Ведь обойтись, в конце концов

Свободно можно без Рубцова.

Зачем нам грустные стихи,

Когда вокруг полно веселья?

Но как таинственны тихи

Цветы на улице весенней.

Но как тревожны вечера.

Но как мучительно погоде.

Что было весело вчера,

Вдруг опечалилось сегодня.

Нависли тучи тяжело. 

Днем не видать дневного света.

А в нашей горнице светло

От грустной музыки поэта.

Вл. Башунов

Фея.